Кто бы мог подумать летом 1916-го, что уже через год с небольшим у власти в России утвердятся большевики и вскоре в стране вспыхнет самая настоящая гражданская война?! Между тем вождь большевиков Владимир Ленин еще задолго до этого заявлял, что «превращение современной империалистической войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг»…

Через 31 месяц после начала Первой мировой войны, в феврале 1917 года, произошло падение российской монархии. Еще через восемь месяцев, в октябре того же года, у власти утвердился Владимир Ленин , который с тех пор считался главным творцом «величайшего события российской истории XX века». Правда, за все это время (с начала апреля по конец октября 1917 года) Ленин находился в революционной столице только четыре месяца, но, похоже, этот факт никого не смущает. У революции должен быть вождь, и то, что все нити управления ею были в руках Ленина, желательно не подвергать сомнению. Впрочем, по отзывам современников, Ленин в полном смысле слова «жил революцией»…

Внутренние факторы

Что бы ни говорили апологеты монархии, самодержавная система вызывала ту или иную степень протеста – осознанного или неосознанного – во всех слоях населения. Отсюда не только возникновение либеральной оппозиции, но и «успех» российского социализма в двух его основных вариантах: марксистском (пролетарском) и народническом (крестьянском). Иначе и быть не могло: если слой образованных людей не находит естественного применения своим способностям к лидерству и управлению, то из его представителей начинает складываться антисистемное сообщество, руководствующееся постулатами, изначально противоположными существующей государственности.

В.И. Ленин: «Не будь войны, Россия могла бы прожить годы и даже десятилетия без революции против капиталистов». Фото 1914 года

Стоит ли удивляться, что это сообщество интеллигенции взяло на вооружение «самые передовые» социальные теории и занялось поиском не только легальных, но и нелегальных способов воплощения их в жизнь. В такой ситуации не было никакой гарантии, что в критических обстоятельствах интеллигентские доктрины не начнут резонировать с народными утопиями и предрассудками.

Разумеется, русский марксизм носил поначалу подражательный характер. Но случается, что ученики «по молодости» оказываются куда нетерпеливее своих учителей. Таковыми оказались российские большевики. Они искали кратчайшие пути претворения своих идей в действительность, мало задумываясь о средствах их реализации. Предполагалось, что российский пролетариат в союзе с крестьянством развернет борьбу против самодержавия, а после его свержения при поддержке беднейшей части сельских тружеников выступит против буржуазии в борьбе за социализм. Но история существенно скорректировала эти планы.

С началом Первой мировой войны Ленин обратился к факторам глобального порядка. Он стал связывать войну с грядущим крахом капитализма в его высшей, «империалистической» стадии. Теперь Ленина вдохновлял уже не столько «Капитал» Карла Маркса , сколько книга Джона Гобсона «Империализм» (1902). Согласно английскому автору, капитализм приобрел глобальный характер, на повестке дня стоял передел мира между ведущими империалистическими державами. Под впечатлением от нарисованной Гобсоном картины, «подтвержденной» разразившейся в 1914 году Первой мировой войной, Ленин уверовал в близость мировой революции, в это «универсальное» средство победить и самодержавие, и русскую буржуазию, и международный империализм. Позднее вождь большевиков откровенно признал:

«Не будь войны, Россия могла бы прожить годы и даже десятилетия без революции против капиталистов».

Ленинская установка была проста:

«Превращение современной империалистической войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг». При этом Ленина не смущало то, что Россия оставалась «самой отсталой» из капиталистических стран. Более того, он, в отличие от других социалистов, делал ставку на «революционное творчество масс».

Ленин считал, что Россия, якобы прорвавшаяся вперед по части концентрации финансового капитала, но вместе с тем опутанная пережитками докапиталистической эпохи, в силу накопленных в ней острейших социальных и политических противоречий способна сыграть роль застрельщика в европейском движении к социализму. Ужасам войны противопоставлялась грандиозная утопия, подававшаяся в наукообразной оболочке. Но этому могли помешать правые социалисты, склонные, вопреки марксистскому учению, к защите «своего» буржуазного правительства.

В 1917 году братание на российско-германском фронте приняло массовый характер

Еще в ноябре 1912 года Базельский социалистический конгресс принял манифест об угрозе надвигавшейся войны. В нем говорилось, что в любой момент армии великих европейских держав могут быть брошены друг против друга. Пролетариат, как подчеркивалось в манифесте, считает это преступлением против человечности, а потому намерен противопоставить империализму всю мощь своей международной солидарности. Манифест рекомендовал социалистам использовать неизбежный в случае войны экономический и политический кризис для борьбы за социалистическую революцию.

«Разжечь пролетарскую революцию на Западе»

Впрочем, с началом войны, забыв о принципах «пролетарского интернационализма», ведущие социалисты всех воюющих стран встали на сторону «своих» империалистических правительств. Вялая реакция на убийство во Франции Жана Жореса – главного и самого яркого противника войны – вполне это подтверждала. Однако Ленина, едва ли не единственного из европейских социалистических лидеров, вспышка «революционного шовинизма» не остановила.

Поскольку, по его мнению, воспрепятствовать мировой империалистической бойне могла только международная пролетарская революция, следовало так или иначе спровоцировать цепную реакцию революционных потрясений. С этой точки зрения было безразлично, в какой стране произойдет первый революционный взрыв. А потому социалисты разных воюющих стран обязаны были выступить против «своих» империалистических правительств. В этих обстоятельствах, согласно Ленину, надлежало «довести до конца буржуазную революцию в России, чтобы разжечь пролетарскую революцию на Западе». Причем в условиях войны вторая половина этой задачи якобы решалась одновременно с первой.

Между тем в Европе уже действовали малозаметные, но весьма многозначительные факторы иного порядка. Мир стал слишком тесным и агрессивным для того, чтобы дипломаты старой формации успевали договариваться о поддержании привычной стабильности. Сыграл свою роль и фактор социализации науки: ученые впервые попытались применить свои практики к общественно-политической жизни.

Возник феномен «наукообразного мифа», который придавал старым как мир утопиям дополнительную убедительность. Это провоцировало соблазн стремительного рывка вперед, в том числе и через «освободительную» войну. Мир стал «революционным» изнутри. Но в то же время он стал агрессивным вовне. В Европе победила вторая тенденция, в России обстановка была сложнее.

Причины, породившие такую ситуацию, были различимы: демографический бум привел к «омоложению» европейского населения, промышленный прогресс убеждал во «всесилии» человека, информационная революция усиливала иллюзорность массового сознания. Соответственно, возросла «безрассудность» обычных людей. В самый ход мировой истории впервые вмешалась возбужденная психика «маленького человека». На этом фоне правители, мыслившие категориями прошлых веков, начали – вольно или невольно – провоцировать войны и революции. Им подыгрывали средства массовой информации, доводившие неосознанное недовольство масс до шовинистической истерии.

Глобализация сталкивала ранее отчужденные миры, и трудно было надеяться, что они скоро придут к взаимопониманию. В известном смысле большевики предложили свой «универсальный» проект устранения обострившихся противоречий. Разумеется, он был утопичным, однако подкупал своей внешней гуманистической составляющей. Так рождался грандиозный революционный обман и самообман.

5–8 сентября 1915 года состоялась Международная социалистическая конференция в Циммервальде (Швейцария). Собралось 38 делегатов из ряда европейских стран. Поскольку Ленин не мог рассчитывать на большинство, он постарался создать так называемую «Циммервальдскую левую» группу – немногочисленную группу своих сторонников.

В дальнейшем он продолжил критику правых социалистов на Кинтальской социалистической конференции (апрель 1916 года), которая своим манифестом, обращенным к «разоряемым и умерщвляемым народам», заявила о необходимости завоевания власти пролетариатом. Однако ленинский лозунг «превращения войны империалистической в войну гражданскую» и здесь не встретил поддержки. Тем не менее Ленин упорно пытался привлечь сторонников. Он нашел их совсем не там, где рассчитывал.

Нетерпеливые народные массы

В годы войны обнаружилось поразительное явление: если в западных странах всерьез восприняли идею «священного единения» всех слоев общества против общего врага, то в России все образованные люди заговорили – кто со страхом, кто с надеждой – о неизбежной революции.

Считается, что значительную роль в нагнетании революционных настроений сыграли речи лидера либералов Павла Милюкова и известного правого деятеля Владимира Пуришкевича , принявшихся в конце 1916 года обличать пороки существующей власти с трибуны Государственной думы. Однако в конце февраля 1917 года народное возмущение прорвалось независимо от них.

В.И. Ленин провозглашает советскую власть. Худ. В.А. Серов

Под лозунгами «Хлеба!» и «Долой войну!» революция словно прокатилась мимо всех тогдашних оппозиционных политических лидеров, и в определенной мере даже социалистов. Забастовавшие, взвинченные до истерики женщины, которым стало нечем кормить своих детей, смогли увлечь за собой мужчин, люди вышли на многочисленные демонстрации. Под влиянием социалистических агитаторов к лозунгам, провозглашенным массами, добавился политический – «Долой самодержавие!». Ситуацию определили солдаты Петроградского гарнизона: им не хотелось идти на ненавистную войну и потому они с готовностью примкнули к возмущенным рабочим. Нетерпеливые массы стали навязывать политикам свой образ действий.

Образовавшееся после Февральской революции Временное правительство возглавили думские лидеры, рассчитывавшие, что избавление от царизма позволит победоносно закончить войну. Российские социалисты (меньшевики и эсеры), ставшие во главе Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, заняли шаткую позицию, формально поддерживая лозунг «Мир без аннексий и контрибуций». Но массы, уставшие от тягот войны, не соглашались ждать. На немедленном выходе России из войны настаивали также анархисты. О сепаратном мире, как ни странно, заговорили и отдельные правые, считавшие, что с падением самодержавия цели войны в глазах народа потеряли свою силу. Этим и воспользовался вернувшийся из эмиграции в начале апреля 1917 года Ленин.

В сущности, расчет Ленина в его знаменитых «Апрельских тезисах» строился на растущем народном возмущении продолжавшейся войной. Его предложения были просты: никаких уступок «революционному оборончеству», то есть тем «дурным» социалистам, которые поддерживают буржуазию и империалистов; соответственно, Временное правительство должно сойти со сцены.

Ленин выражал недовольство и лидерами Петроградского Совета – их следовало заменить «настоящими» революционерами. Также не находилось места в новой России «буржуазному» парламентаризму – ему на смену должна была прийти «более высокая» форма демократии в лице «республики Советов рабочих, батрацких, крестьянских и солдатских депутатов». Кроме того, Ленин говорил о необходимости централизации банковского дела и постепенного перехода к «общественному» контролю над производством и распределением продуктов. Именно так он понимал «шаги к социализму».

Излишне доказывать, что план Ленина был нереалистичен. Но бывают времена, когда взбаламученные массы видят в утопии единственно приемлемую реальность. Британский историк Роберт Сервис по значению сравнил 10 ленинских тезисов с 95 тезисами Мартина Лютера, которые великий проповедник пришпилил к дверям собора в Виттенберге почти 400 лет назад. В обоих случаях делалась ставка на неистовство народа, охваченного новой верой. Правда, Ленин специально подчеркивал:

«Мы должны базироваться только на сознательности масс». Но «сознательность», судя по всему, он понимал своеобразно, пребывая в уверенности, что массы рано или поздно двинутся по пути, указанному большевистской партией. На деле он сам в известной степени стал заложником растущего в народе стремления к миру «любой ценой».

Путь к власти

Как бы то ни было, но даже сподвижники Ленина сочли, что его предложения – «бред сумасшедшего». Большевистское руководство не приняло «Апрельских тезисов», посчитав их слишком абстрактными и на практике бесполезными. Впрочем, они все-таки были опубликованы в «Правде», хотя против их «разлагающего влияния» на страницах этой же газеты выступил Лев Каменев . Лишь в середине апреля Петроградская общегородская конференция большевиков неохотно одобрила ленинские тезисы, а потом их поддержала Всероссийская (Апрельская) конференция большевиков, проходившая с 24 по 29 апреля.

Ленину помог апрельский правительственный кризис. Разразившиеся события представляли собой характерное сочетание провокации и анархии, утопии и психоза. 18 апреля министр иностранных дел Временного правительства, уже упомянутый нами лидер кадетов Павел Милюков, имевший репутацию «гения бестактности», заверил засомневавшихся послов союзных держав, что Россия продолжит войну до победы.

Это пришлось не по вкусу членам Петроградского Совета, по-прежнему придерживавшимся, пусть и формально, лозунга «Мир без аннексий и контрибуций». 21 апреля на улицы столицы с требованиями мира вышло около 100 тыс. рабочих и солдат. Солдаты заговорили о том, что милюковская нота оказывает «дружескую услугу» империалистам всех стран, помогая им душить борьбу пролетариата за всеобщий мир. Начались антимилюковские солдатские и рабочие демонстрации, их встретили контрдемонстрации «чистой публики». Раздались провокационные выстрелы, появились убитые и раненые.

«Декрет о мире» – первый декрет советской власти – был, по существу, призывом к мировой революции

Милюкову пришлось уйти в отставку. Образовалось коалиционное правительство, вроде бы заявившее о своем стремлении к прекращению войны, однако достижение мира по старинке видевшее лишь «в согласии с союзниками». В этой обстановке в частных беседах даже кадеты допускали, что скоро контроль над правительством, возможно, перейдет к Александру Керенскому, а затем власть и вовсе может докатиться до большевиков. Так и случилось. Можно сказать, что в апреле 1917 года Ленин одержал решающую победу. Большевикам осталось только добить тех политиков, которые не соглашались на немедленные переговоры о мире.

В июне 1917-го большевики предложили массам следующий набор лозунгов: «Долой царскую Думу!», «Долой 10 министров-капиталистов!», «Вся власть Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!», «Пересмотреть декларацию прав солдата!», «Отменить приказы против солдат и матросов!», «Долой войну!». Любопытно, что лозунги, намекавшие на притаившиеся силы реакции (несуществующая «царская» Дума, мифические «министры-капиталисты»), сочетались с призывами об отмене ограничений прав солдат. Все это обобщалось традиционным антивоенным лозунгом, реализация которого мыслилась через переход власти к Советам. 18 июня большевистские лозунги подхватила 500-тысячная манифестация трудящихся.

Начавшееся в тот же день наступление русских войск было сорвано. Разразился новый кризис, еще больше скомпрометировавший сторонников «войны до победного конца». В начале июля антиправительственная манифестация солдат Петроградского гарнизона, не желавших отправляться на фронт, едва не привела к падению Временного правительства. В известном смысле нетерпеливые массы опередили большевиков.

Нежелание воевать связывалось с аграрным вопросом: солдаты – в большинстве своем бывшие крестьяне – опасались, что пребывание на фронте помешает им успеть к «справедливому» дележу земель, который обещали представители партии эсеров, причем от лица Временного правительства. Между тем эсеры, посулив справедливое решение аграрного вопроса, медлили с ним и с вопросом о мире. Получалось, что они невольно подыгрывали большевикам. Последним оставалось лишь обогнать своих противников-социалистов по части обещаний. И это им удалось вопреки обвинениям в том, что большевики действуют «по указке германского Генерального штаба».

Несомненно, что победу большевикам обеспечили два лозунга: «Мир!» и «Земля!». Большего не понадобилось: массы требовали того и другого любой ценой. Под прикрытием этих воззваний, принятых 25–26 октября 1917 года Вторым Всероссийским съездом Советов, большевики с помощью солдат Петроградского гарнизона легко перехватили власть в стране у зазевавшихся меньшевиков и эсеров.

Однако ленинский «Декрет о мире» был, по существу, призывом к мировой революции. Правда, ни участники Второго съезда, ни широкие массы солдат не хотели этого замечать. В результате Россия сорвалась во внутреннюю гражданскую войну – куда более разорительную, нежели проклинаемая «война империалистическая». Такова была жуткая цена грандиозного обмана и самообмана социалистических доктринеров и легковерных масс.

Владимир Булдаков, доктор исторических наук

Страница 9 из 29

ЗУЙКОВ Владимир Андреевич ,
капитан первого ранга, депутат Законодательного Собрания Санкт-Петербурга

В.И. ЛЕНИН О ЗАЩИТЕ ОТЕЧЕСТВА И СОВРЕМЕННОСТЬ

Еще в середине XIX века К.Маркс и Ф. Энгельс отмечали, что буржуазия упрекает коммунистов в том, что они «хотят отменить отечество, национальность». Саркастически парируя это нелепое обвинение, классики отвечали: «Рабочие не имеют отечества. У них нельзя отнять то, чего у них нет». Наверное, ни одна фраза знаменитого Коммунистического манифеста не вызывала столько недоуменных восклицаний со стороны обывателя, как вышеприведенная. Многие до сих пор полагают, что своими высказываниями марксисты перечеркнули возможность всякого патриотизма и чувства долга по защите Отечества со стороны сознательных трудящихся. Так ли это?

В полный рост вопрос о защите отечества и патриотизме встал перед русскими и европейскими левыми партиями в начале Первой мировой войны. Еще накануне войны, в решениях Базельского и Штудгартского международных социалистических конгрессов русские и европейские социал-демократы четко обозначили свою позицию по поводу надвигающегося общемирового конфликта. Они оценивали его как «империалистический, грабительский, противопролетарский», раздуваемый с целью передела рынков и колоний, ограбления трудящихся своих стран и закабаления чужих народов. В частности, авторы Базельского манифеста указывали, что «рабочие будут считать свое участие в войне преступлением, преступной «стрельбой друг в друга ради прибылей капиталистов, ради честолюбия династий, ради выполнения тайных дипломатических договоров», что социалисты всех стран будут обязаны использовать вызванный войной кризис в своих странах для «возбуждения народа и для ускорения краха капитализма».

В соответствии с этой установкой и действовали с первых дней войны русские большевики и В.И. Ленин. Заняв позицию поражения своего правительства и правительств всех воюющих стран, они выступили как интернационалисты, полагающие, что война может стать могильщиком царизма. В 1917 г. история подтвердила справедливость этого предположения. Но в 1914 это было очевидно далеко не для всех. Фактически тогда международное левое движение пережило глубокий раскол, разведя по разные линии баррикад «интернационалистов-пораженцев» и «патриотов-оборонцев», выступивших за «защиту отечества» (каждая национальная партия - своего). Именно на последних Ленин сосредотачивает огонь своей критики, называя их точку зрения «проституированием марксизма» и «социал-шовинизмом». Ленин пишет: «Под социал-шовинизмом мы разумеем признание идеи защиты отечества в теперешней империалистской войне, оправдание союза социалистов с буржуазией и правительствами «своих» стран в этой войне, отказ от проповеди и поддержки пролетарски-революционных действий против «своей» буржуазии». Лидер большевиков считает преступным занимать в этой войне сторону какой-либо державы, включая Россию. Он уверяет рабочих: «Если победит Германия, она задушит Бельгию, еще часть Польши, может быть часть Франции и пр. Если победит Россия, она задушит Галицию, еще часть Польши, Армению и т.д. Если будет «ничья», останется старое национальное угнетение». Выход, по Ленину, в поражении европейской и русской буржуазии, в революционном свержении правительств всех воюющих стран.

Для того, чтобы в те годы взять на вооружение подобную установку и начать ее пропагандировать, нужно было обладать недюжинной смелостью. Ни одно из воющих государств не могло стерпеть подобного противодействия. Интернационалисты расплачивались за свои взгляды потерей свободы. Так, в полном составе была арестована и осуждена на каторгу вся большевистская фракция в IV Государственной Думе. Был лишен депутатского мандата и отправлен на фронт лидер левого крыла Социал-демократической партии Германии Карл Либкнехт.

В годы Первой мировой войны Ленин проводит жесткую линию на недопустимость оправдания империалистической бойни лозунгом «защиты отечества» и называет такой «патриотизм» «неприличным в устах социал-демократа». Тогда и сейчас многие ставили и ставят коммунистам в вину этот тезис. Однако такой ли твердолобой была позиция большевиков? Предвидя необходимость развить и конкретизировать свои взгляды на проблему защиты Отечества, Ленин пишет целую серию статей на эту тему. В работе «Военная программа пролетарской революции» он отмечает: «понятие «защита отечества» многим ненавистно, потому что откровенные оппортунисты и каутскианцы прикрывают и затушевывают им ложь буржуазии в данной хищнической войне. Это факт. Но из этого не следует, что мы должны разучиться размышлять над значением политических лозунгов. Было бы просто глупо отрицать «защиту отечества» со стороны угнетенных народов в их войне против империалистских великих держав или со стороны победившего пролетариата в его войне против буржуазного государства».

Еще четче лидер большевиков обозначает свой взгляд на эту проблему в другой своей статье «О карикатуре на марксизм и об «империалистическом экономизме»: «если «действительная сущность» войны состоит, например, в свержении чуженационального гнета..., то война прогрессивна со стороны угнетенного государства или нации. Если «действительная сущность» войны есть передел колоний, дележ добычи, грабеж чужих земель., - тогда фраза о защите отечества есть «сплошной обман народа». Ленин заключает: «Отрицать «защиту отечества», т. е. участие в войне демократической, есть нелепость, не имеющая ничего общего с марксизмом. Прикрашивать империалистскую войну применением к ней понятия «защиты отечества», т.е., выдавая ее за демократическую, значит обманывать рабочих, переходить на сторону реакционной буржуазии».

Таким образом, Ленин отрицает всякий догматизм и заранее заготовленную схему в вопросе об отношении трудящихся к войне. Он говорит: мы - не пацифисты, раз и навсегда отказывающиеся от участия в войне. Но мы должны четко разделять войны справедливые, освободительные, ведущиеся порабощенными и угнетенными нациями и войны несправедливые, грабительские, ведущиеся империалистами. Участие в первых - долг сознательных пролетариев. От участия же в последних трудящиеся всех воющих стран лишь проигрывают, помогая своей и чужой буржуазии.

Справедливость этой ленинской диалектики была продемонстрирована сразу же после Октябрьской революции. Вчерашние пораженцы - большевики - отвоевав власть для пролетарских масс, немедленно встали на защиту Родины от внутренней контрреволюции и империалистической интервенции западных держав. «Социалистическое Отечество в опасности!» - вот лозунг, с которым коммунисты выступили в уже феврале 1918 года, прекрасно понимая, что для выживания Революции требуется выживание России. В развитие концепции вооруженного народа была выдвинута задача формирования призывной рабоче-крестьянской армии, построенной на принципах единоначалия, профессионализма и регулярности.

«Мы доказали, - говорил весной 1918 года Ленин, - что мы имеем право на защиту отечества, мы - оборонцы, и относимся к этой защите со всею серьезностью, которой нас научила четырехлетняя война. Именно потому, что мы сторонники защиты отечества, мы говорим себе: для обороны нужна твердая и крепкая армия, крепкий тыл». По мнению лидера первого советского государства, «факты мировой истории показали, что превращение нашей, русской революции в социалистическую было не авантюрой, а необходимостью, ибо иного выбора не оказалось: англо-французский и американский империализм неизбежно задушат независимость и свободу России».

Таким образом, лозунг «защиты отечества», ранее служивший для оправдания грабительской войны, после победы Великого Октября получил принципиально иное содержание, выражая органическое единство патриотических и интернациональных задач трудящихся.

Заложенный Лениным фундамент революционного, советского патриотизма позволил СССР превратиться в великую мировую державу и центр огромного социалистического лагеря, власть в странах которого принадлежала не буржуазии, а трудящимся. Рабочий класс, ранее, по справедливому замечанию авторов Коммунистического манифеста, лишенный собственного отечества, обрел родину на просторах одной шестой части планеты.

Так было вплоть до масштабной контрреволюции 80-90-х гг. прошлого столетия, завершившейся распадом системы социалистического содружества и ликвидацией Советского Союза.

Хорошо известны плачевные результаты произошедшего. Восторжествовала однополярная конструкция мира во главе с Соединенными Штатами Америки и странами, входящими в военнополитический блок НАТО. Проводимая этими капиталистическими державами политика провоцирует постоянные вооруженные конфликты и масштабные террористические акции. Транснациональные корпорации продолжают экономический передел мира. На смену колониализму пришел неоколониализм, разделивший планету на империалистический «центр» и эксплуатируемую им периферию.

Для левых сил России ситуация осложняется тем, что на фоне мирового финансово-экономического кризиса страна охвачена внутренним системным кризисом. Обманом и насилием страна возвращена к капитализму. Реставрация буржуазного строя повлекла за собой резкое падение промышленного и сельскохозяйственного производства, деградацию науки, образования и культуры; узаконила эксплуатацию человека человеком. Произошел раскол общества на богатых и бедных, углубилась пропасть между ними.

Резко упала обороноспособность страны. НАТО бесцеремонно продвигается к нашим границам. Политика буржуазной власти заключается в неуклонном следовании в фарватере политики мирового империалистического центра: США и их союзников. В этих условиях над Россией нависла угроза стать разменной монетой в геополитических играх империалистов и превратиться в объект очередного передела мира, в сырьевой придаток империалистических государств.

По мере углубления системного кризиса в народе зреет возмущение и сопротивление правящему режиму, который в полной мере выражает интересы крупной олигархической буржуазии. Чувство унижения угнетенных и обездоленных сливается с болью патриотов за поруганную честь державы. История вновь поставила народы нашей Родины перед выбором (как в 1917 и 1941 гг.): либо великая страна и социализм, либо ее дальнейшее разрушение и превращение в колонию.

В этих условиях наша партия - КПРФ, являясь основной оппозиционной силой в борьбе за интересы трудового народа, за единство, независимость и целостность Отечества, руководствуясь ленинским наследием и творчески развивая его применительно к современным условиям, в своей Программе четко изложила позицию партии по вопросу о защите Отечества, суть которой - борьба за социализм и советские формы народовластия находится в органической связи с защитой национально-государственных интересов России.

При этом в Программе указывается, что речь идет о борьбе за «социализм, очищенный от ошибок и заблуждений прошлого, в полной мере отвечающий реалиям сегодняшнего дня».

Выше было приведено высказывание Ленина о гражданской войне как одной из новых форм классовой борьбы в период диктатуры «пролетариата». Эта мысль варьируется большевистским руководителем неоднократно. Еще в работе «Удержат ли большевики государственную власть?» Ленин писал: «Революция есть самая острая, бешеная, отчаянная классовая борьба и гражданская война. Ни одна великая революция в истории не обходилась без гражданской войны» (34, 321). В «Очередных задачах Советской власти» Ленин вновь, теперь уже спустя почти полгода после октябрьских дней 1917 г., подчеркивал, что «всякая великая революция, а социалистическая в особенности, даже если бы не было войны внешней, немыслима без войны внутренней, т.е. гражданской войны, означающей еще большую разруху, чем война внешняя...» (36, 195). Понимая, что гражданская война, влекущая за собой не просто разорение, но и опустошение населения, экономики, одичание людей, забвение норм нравственности, ясно отдавая себе отчет в этом, Ленин сам, охваченный эйфорией от развертывания классовой борьбы, говорит о необходимости гражданской войны, призывая московский пролетариат к организованной борьбе с контрреволюцией (см. речь Ленина на митинге в Симоновском подрайоне 28 июня 1918 г.-36, 470).

На первых порах отношение Ленина к гражданской войне было, как к легкой прогулке. В докладе о ратификации мирного договора 14 марта 1918 г. на IV Чрезвычайном Всероссийском съезде Советов Ленин отмечал, что после начала гражданской войны силы врагов трудящихся и эксплуатируемых масс, силы противников Советской власти оказались буквально ничтожными. «...Гражданская война, – говорил Ленин, – была сплошным триумфом Советской власти, потому что у противников ее, у эксплуататоров, у помещиков и буржуазии не было никакой, ни политической, ни экономической опоры, и их нападение

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 64

разбилось» (36,95). А 23 апреля 1918 г. в речи в Московском Совете рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Ленин говорил: «Можно с уверенностью сказать, что гражданская война в основном закончена» (36, 233–234). Трудно даже объяснить такую эйфорию. Теперь мы хорошо знаем, что гражданская война, развязанная большевиками, вовсе не была триумфом советской власти, как это пытается изобразить Ленин. Это была война, принесшая с собой неисчислимые беды народам России, разруху, одичание, дошедшее до озверения, гибель миллионов людей, уничтожение человеческого генофонда. Чтобы говорить так, как это делал Ленин, надо было действительно не видеть человеческие личности, их судьбы в каждом погибшем с одной и другой стороны.

В работе «Пролетарская революция и ренегат Каутский» Ленин недоволен тем, что Каутский обвиняет большевиков в том, что они диктатуру крестьянства выдают за диктатуру «пролетариата». В то же время, продолжает Ленин, Каутский «обвиняет нас в том, что мы вносим гражданскую войну в деревню (мы это считаем своей заслугой), что мы посылаем в деревни отряды вооруженных рабочих, которые открыто провозглашают, что осуществляют ""диктатуру пролетариата и беднейшего крестьянства...» (37, 310). Как видно, развязывание гражданской войны в деревне Ленин вменяет в заслугу большевикам. Чего же стоят его рассуждения о том, что инициаторами гражданской войны были остатки разгромленных эксплуататорских классов.

Ленин в письме к американским рабочим 20 августа 1918 г. оправдывает все меры насилия, в том числе и массовый террор, именно гражданской войной. Он писал, что классовая борьба в эпоху революций всегда неминуемо и неизбежно принимала во всех странах форму гражданской войны. А гражданская война не может обойтись без самых тяжелых разрушений, без террора, без различных ограничений формальной демократии в интересах войны. Более того, Ленин утверждает, что как в настоящем, так и в будущем «гражданские войны, необходимого условия и спутника социалистической революции, без разрухи быть не может... Мыслима ли многолетняя война без одичания как войск, так и народных масс? Конечно, нет. На несколько лет, если не на целое поколение, такое последствие... безусловно неизбежно» (36, 475). Теперь Ленин уже прямо, недвусмысленно утверждает, что гражданская война – это неизбежный спутник и условие именно социалистической революции. Он прекрасно понимает все негативные последствия гражданской войны для целого поколения, если не для нескольких поколений. И при этом он считает заслугой большевиков развязывание гражданской войны в деревне. Надо ли удивляться, что большевики на целые десятилетия обескровили сельское хозяйство России, обрекли ее население на голод. Уже в приведенных положениях Ленина прослеживается обоснование и оправдание им тоталитар-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 65

ного режима, контроль над мыслями, превращение идеологии большевизма в государственную религию, вожди которой обожествлялись или, по крайней мере, превращались в пророков. Как бы то ни было, что бы впоследствии не говорил Ленин, не писали его последователи, ясно, что развязывание гражданской войны со всеми ее бедствиями было делом вождя большевизма, давшего этой войне идеологическое обоснование как самой острой форме классовой борьбы, как закономерности социалистической революции.

В тезисах доклада о тактике РКП(б) на III конгрессе Коминтерна в июне 1921 г., оправдывая гражданскую войну как самую острую форму классовой борьбы, Ленин писал, что, чем «острее эта борьба, тем скорее сгорают в ее огне все мелкобуржуазные иллюзии и предрассудки, тем очевиднее показывает сама практика даже наиболее отсталым слоям крестьянства, что спасти его может только диктатура пролетариата, что эсеры и меньшевики являются лишь прислужниками помещиков и капиталистов» (44, 7). Чего здесь больше: наивности, лицемерия или лжи? Как могла гражданская война, развязанная против различных слоев населения России, в том числе и крестьянства, показать крестьянину, что спасти его может только «пролетарская» диктатура? Ведь эта диктатура была направлена против крестьянских масс, интеллигенции, остатков буржуазии и помещиков, как об этом неоднократно говорил сам Ленин. И уж совсем бездоказательным выглядит ленинское обвинение эсеров и меньшевиков в том, что они якобы являются прислужниками помещиков и капиталистов. Что могла, кроме негативного, показать гражданская война, которая вместе с голодом начала 20-х годов унесла 15 миллионов человеческих жизней. Кроме того, она вынесла из России два миллиона эмигрантов – ценнейшего генофонда страны.

Заложенное еще до октября 1917 г. отношение большевизма к гражданской войне (как неизбежной и закономерной) обернулось против народов России расправами, репрессиями и террором. В статье «Запуганные крахом старого и борющиеся за новое», написанной 24– 27 декабря 1917 г. (6–9 января 1918 г.), Ленин откровенно писал, что он и его сторонники знали всегда, говорили и повторяли, что социализм нельзя «ввести», что он вырастает в процессе острой классовой борьбы и гражданской войны. Ленин подчеркивал, что «насилие всегда бывает повивальной бабкой старого общества, – что переходному периоду от буржуазного к социалистическому обществу соответствует особое государство (т.е. особая система организованного насилия над известным классом), именно: диктатура пролетариата. А диктатура предполагает и означает состояние придавленной войны, состояние военных мер борьбы против противников пролетарской власти» (35, 192). При этом Ленин ссылается на то, что Маркс и Энгельс ставили в упрек Парижской коммуне то, что она, будучи диктатурой «пролета-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 66

риата», недостаточно энергично пользовалась своей вооруженной силой для подавления эксплуататоров, что якобы, по их мнению, было одной из причин ее гибели.

После февральской революции 1917 г. Ленин говорил, что «в России первая гражданская война кончилась» (31, 351). Таким образом, февраль 1917 г. Ленин оценивал как первую гражданскую войну. Потом Ленин называл началом «гражданской войны со стороны контрреволюционной буржуазии» выступление генерала Корнилова. В апреле 1918г. Ленин утверждал, что «гражданская война в основном закончена» (36, 233–234). Позднее Ленин период Советской власти до конца 1920 г. называл периодом «ожесточеннейшей гражданской войны» (43, 280). Приведенные высказывания свидетельствуют о том, что ленинская оценка развертывания в России классовой борьбы в форме гражданской войны неоднократно резко изменялась. Но ясно одно, что взятие власти большевиками было актом гражданской войны, которая с конца 1917 г. дополняется такой формой борьбы, как массовый террор, достигший своего апогея к концу 1918 г.

Большевики, исходя из ленинских идей пролетарской революции, полагая, что гражданская война не только закономерность революции, но скорее всего благо для революционного класса, не испытывали страха перед угрозой гражданской войны и, рассчитывая на поддержку большинства, ринулись в кровавый омут. И это для большевиков было тем необходимее, что возникла потребность набросить узду на массы, недовольные такими непопулярными мерами, как радикальная национализация не только крупной, но и средней и даже мелкой промышленности, запрещение рынка, торговли, продразверстка, военно-приказная система, строжайшая регламентация и централизация всех жизненных сфер, репрессии против церкви, трудовая повинность и другие, задевавшие экономические, политические, социальные, религиозные и иные интересы населения. Это вызывало не только недовольство, но и сопротивление, в том числе и в вооруженных формах. Да и как могло быть иначе, если проведение большевистской политики сопровождалось грубым насилием со стороны Советов, комбедов, ревкомов, комиссаров, продотрядов и т.п.

История гражданской войны, развязанной большевиками, должна была бы многому научить тех потомков, которые и сегодня готовы принять гражданскую войну, как нечто обыденное. Нельзя не учитывать, что один из важнейших уроков гражданской войны заключается в отказе от нетерпимости, от насилия и террора, произвола и репрессий как средств государственного строительства и способа «осчастливить» народ.

На какие же социальные силы хотел опереться Ленин в борьбе с врагами рабочего класса. Вновь скажем о том, что такими врагами он считал как внутреннюю буржуазию, так и буржуазию всех стран. В ра-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 67

боте «К пересмотру партийной программы» (6–8 (19–21) октября 1917г.) Ленин писал, что в отличие от буржуазных демократов большевики выдвигают лозунг не братства народов, а братства рабочих всех народностей, поскольку буржуазии всех стран они не доверяют и считают своим врагом. Образ врага в лице капиталистов всего мира все время перед Лениным. В речи на проводах первых эшелонов социалистической армии 17 января 1918 г. Ленин говорил: «Эти враги – капиталисты всего мира, организующие в настоящее время поход против русской революции, которая несет избавление всем трудящимся» (35, 216). Итак, Ленин не устает все время рисовать образ врага, изображать такими врагами человечества буржуев всего мира. У него даже слова «буржуазия», «капиталисты» – может быть, самые бранные из всех. И к тому же Ленин говорит, что русская революция несет избавление всем трудящимся. Избавление от чего? Кому это «всем»?

И разве капиталисты, все те, кого Ленин причисляет к классу буржуазии, ничего не делают, только тем и занимаются, что едят, пьют, гуляют, катаются на яхтах и т.д. Ведь правда состоит совсем в другом. Она в том, что Ленин еще в «Государстве и революции» поставил задачу уничтожить весь класс буржуазии. И это было сигналом для всяческих расправ с собственниками, как бы они ни назывались. 1 ноября 1918 г. заместитель Дзержинского Лацис в газете «Красный террор» прямо писал об истреблении буржуазии как класса. «Мы, – говорилось в публикации Лациса, – не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс... Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и «сущность красного террора». Требуется не наказание, а уничтожение их». Циничность Лациса была основана целиком и полностью на указаниях Ленина. Истребление, уничтожение целого класса. Никто в истории не ставил ничего подобного, такой злодейской задачи. Как остроумно заметил В. Солоухин: «Курьез, что под эти вопросы (происхождение, воспитание, образование, профессия) лучше всех подходил для расстрела без суда и следствия сам Владимир Ильич» (Солоухин В. При свете дня. М., 1992. С. 146). Сентенция Лациса была основана целиком и полностью на указаниях Ленина.

Ленин говорил о задаче большевиков подавить все формы сопротивления капиталистов, включая политическое и военное. Он обращает внимание на необходимость побороть такое глубокое и мощное сопротивление, как идейное. В написанном Лениным документе 7 октября 1921 г.: «Аральское море, Бугунский Совет ловцов и рабочих северного побережья. К товарищам рабочим, ловцам Аральского моря» подчеркивалось, что капиталисты – это кровопийцы рабочих, пользо-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 68

вались голодом трудовых людей, чтобы закабалить их, уничтожить завоеванную кровью свободу, вырвать власть из рук рабочих и крестьян (словно она у них была) и восстановить старые царские порядки. Но при этом Ленин не исключает использование людей, пропитанных буржуазными взглядами. При всех условиях вывод у Ленина один – буржуазия – злейший враг рабочего класса, и потому против нее, главным образом, должны быть обращены все силы государственной власти пролетариата. В лексиконе большевиков слово буржуй – грязное погромное слово. При этом Ленин на деле не принимает во внимание, что вся европейская культура: прогрессивная идеология, наука, Возрождение, искусство и даже современные социалистические доктрины так или иначе связаны с буржуазией. Отвергая напрочь класс буржуазии, Ленин тем самым отказывался и от преемственности политической и правовой культуры.

Крайне негативно отношение Ленина к интеллигенции, которую Ленин считал, если не прямым, то косвенным врагом рабочего класса. Интеллигенты, по мнению Ленина, – это пособники буржуазии, ее прихвостни, лакеи и т.д. Вот его оценка интеллигенции в письме А.М. Горькому 15 сентября 1919 г.: «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а г...» (51, 48). Не поддается никакому объяснению отношение Ленина к интеллигенции, к которой он принадлежал по своему социальному происхождению, воспитанию, социальному положению. Может быть, этот негативизм связан с тем, что именно интеллигенция поставляла инакомыслящих, была в целом не согласна с доктриной большевиков. Патологическую неприязнь Ленина к интеллигенции понять невозможно, хотя попытки объяснить его отношение к этому мощному интеллектуальному слою имели и имеют место.

Можно даже утверждать, что Ленин просто натравливал рабочих на интеллигенцию. В докладе о текущем моменте 27 июня 1918 г. на IV конференции профессиональных союзов и фабрично-заводских комитетов Москвы Ленин, обращаясь к питерским и московским рабочим, представителям самых различных профессий, фабрик и заводов, говорил: «...Вы должны только твердо усвоить себе и уяснить, что к вам на помощь никто не придет, что из другого класса к вам идут не помощники, а враги, что у Советской власти нет на службе преданной интеллигенции. Интеллигенция свой опыт и знания – высшее человеческое достоинство – несет на службу эксплуататорам и пользуется всем, чтобы затруднить нам победу над эксплуататорами...» (36, 452). Значит, и интеллигенция относится в общем, раз она не предана Советской власти, если свои знания она несет на службу эксплуататорам, к разряду врагов рабочих, пролетарской власти. В этом отношении показательно выступление Ленина, его речь на I Всероссийском съезде

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 69

учителей-интернационалистов 5 июня 1918 г. В этой речи защитник интересов «всех трудящихся» заявил:» Надо сказать, что главная масса интеллигенции старой России оказывается прямым противником Советской власти, и нет сомнения, что нелегко будет преодолеть создаваемые этим трудности» (36, 420).

На кого же опираются большевики в борьбе с главным врагом – буржуазией? Из слов Ленина ясно, что не на интеллигенцию, большая часть которой является противником Советской власти, или, иными словами, ее врагом. Может быть, только на сознательных рабочих, т.е. на абсолютное меньшинство рабочих. Кто же за большевиков, если многие рабочие (несознательные), мелкие собственники, значительная часть, если не большинство, крестьянства, интеллигенты, даже массы учителей, против? Кто же за них? Ответ горек, но прост: у большевиков почти не было идущей за ними социальной базы и потому ставка была на беспощадный террор, массовые репрессии, всевозможные кары.

А что касается российской интеллигенции, то она в результате различных репрессивных мер Советского государства, действовавшего по указанию Ленина, либо сгорела в пожаре гражданской войны, погибла от бессудных расстрелов, в лагерях ГУЛАГа или растворилась в огромном количестве в эмиграции. А пришедшая ей на смену, как правило, безликая интеллигенция оказалась способной лишь на полную поддержку любых мероприятий Советского государства. Она разорвала преемственную связь с высокоморальной, со старой российской интеллигенцией и принимала деятельное участие в травле своих гениев – поэтов и ученых, медиков и биологов, философов и артистов и т.д.

Самым значительным по количеству классом в России было крестьянство, состоящее из различных слоев. От позиции крестьянских масс по отношению к советской власти зависела судьба России. Но эта позиция не была однозначной. Мы полагаем, что большая часть крестьянства не поддерживала Советов, хотя так называемого беднейшего крестьянства было больше всего. В статье «Товарищи – рабочие! Идем в последний, решительный бой!», написанной в августе 1918 г., Ленин так оценивал дифференциацию крестьянских семей. Из 15 миллионов крестьянских семей в России, полагал он, около 10 миллионов бедноты, которая живет продажей своей рабочей силы или идет в кабалу к кулакам, так как не имеет излишков хлеба и разорена тяготами войны. Около 3 миллионов относится к средним крестьянам и вряд ли больше 2 миллионов кулаков, богатеев, спекулянтов хлебом. Но получалось, что «кулаков» и середняков, вместе взятых, была одна треть крестьянства.

К крупнейшим крестьянам Ленин относил капиталистических предпринимателей в земледелии, хозяйничающих по общему правилу с несколькими наемными рабочими. Эти капиталистические предпри-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 70

ниматели в деревне связаны с другими слоями крестьянства обиходом жизни, невысоким культурным уровнем и личной физической работой в своем хозяйстве. Это, писал Ленин в тезисах ко II конгрессу Коммунистического Интернационала, самый многочисленный из буржуазных слоев, являющихся прямыми и решительными врагами революционного пролетариата. По Ленину, кулаками, деревенскими капиталистическими предпринимателями являются лица, лично физически работающие в своем хозяйстве и использующие труд нескольких наемных рабочих. Какая же это буржуазия? Ленин ее считает буржуазией потому, что этот слой имеет мелкую частную собственность. Все дело заключалось в том, что Ленин, усвоивший хорошо догмы «Манифеста Коммунистической партии» считал крестьян реакционными элементами, противниками социализма, как обладателей мелкой частной собственности. И в этом случае лишалось смысла деление крестьян на крестьянскую буржуазию, середняков и крестьянскую бедноту. А ведь по отношению к каждому из этих слоев у Ленина была своя программа и свои лозунги. Крестьянскую бедноту Ленин называл пролетариатом деревни. Но как относился он к этому пролетариату? В докладе об экономическом положении рабочих Петрограда и задачах рабочего класса на заседании рабочей секции Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов 4 (17) декабря 1917 г. Ленин отмечал: «Нельзя надеяться, что пролетариат деревни ясно и твердо сознает свои интересы. Это может сделать только рабочий класс, и каждый пролетарий, в сознании великой перспективы, должен почувствовать себя руководителем и повести за собой массы» (35,147). У Ленина получалось, что сельский пролетариат, как пролетариат неполноценен, ибо он не ясно, не твердо осознает свои интересы. Что же это за пролетариат?

О том, как мыслил себе пролетариат деревни Ленин, дают представление его рассуждения о хлебной государственной монополии, о спекулянтах в деревне и мелких деревенских собственниках. В результате этих рассуждений стирались ясные грани, различающие разные прослойки крестьянства. В докладе о текущем моменте 27 июня 1918 г. на IV конференции профессиональных союзов и фабрично-заводских комитетов Москвы Ленин заявил, что государственная хлебная монополия означает, что все излишки хлеба принадлежат государству. Хлебная монополия, продолжал Ленин, означает, что даже один пуд хлеба, который не надобен хозяйству крестьянина, не нужен для поддержки его семьи и скота, не надобен ему для посева, должен отбираться в руки государства. Но кто определит, что такое излишки хлеба, сколько потребно хлеба в хозяйстве крестьянина? На всякий случай Ленин называет крестьян, имеющих излишки хлеба, спекулянтами, мародерами торговли, срывателями хлебной монополии. И эти крестьяне, писал Ленин в статье «О «левом» ребячестве и о мелкобур-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 71

жуазности», напечатанной 9–11 мая 1918 г. в газете «Правда», «вот наш главный «внутренний» враг, враг экономических мероприятий Советской власти... Мы знаем, что миллионы щупальцев этой мелкобуржуазной гидры охватывает то здесь, то там отдельные прослойки рабочих, что спекуляция вместо государственной монополии врывается во все поры нашей общественно-экономической жизни» (36, 297).

Ленин в основных положениях Декрета о продовольственной диктатуре, написанном 8 мая 1918 г., указывал, что необходимо владельцев хлеба, имеющих излишки и не вывозящих их на станции и в места сбора и ссыпки, объявлять врагами народа. Эти лица подвергаются заключению в тюрьме на срок не ниже 10 лет, конфискации всего имущества и изгнанию навсегда из общины (36,316). Но размер излишков хлеба никем не был определен – это оставалось на усмотрение продотрядов и т.п. К тому же ясно, что так называемые излишки хлеба, выращенного личным трудом, имело абсолютное большинство крестьян. Таким образом их всех Ленин объявляет врагами народа. И кара страшная – не ниже 10 лет заключения в тюрьме и конфискация всего имущества, что означало обречь на голодную смерть семью крестьянина, не сдавшего «излишки» хлеба. Это положение Ленин подтверждает день спустя в документе «Дополнение к декрету о продовольственной диктатуре» (9 мая 1918 г.). Он писал: «Объявить всех владельцев хлеба, имеющих излишки и не вывозящих их на ссыпные пункты. а также всех расточающих хлебные запасы на самогонку, врагами народа, предавать Революционному суду и подвергать впредь заключению в тюрьме не ниже 10 лет, конфискации всего имущества и изгнанию навсегда из общины, а самогонщиков сверх того к принудительным общественным работам» (36, 318).

Эти репрессии должны обрушиться не только на кулаков, богачей, но и на несторонников хлебной монополии. Кто эти «несторонники» хлебной монополии, Ленин не говорит. Но ясно, что речь идет о массе крестьян, не являющихся кулаками и богачами. Ленин в связи с этим призывает в докладе о внешней политике на объединенном заседании ВЦИК и Московского Совета 14 мая 1918 г. к пролетарской дисциплине, настоящей «пролетарской» диктатуре, при которой ни один кулак, богач и несторонник хлебной монополии не останется безнаказанным, и его найдет и покарает железная рука пролетарских диктаторов. Ленин объявляет величайшим преступлением удержание излишков хлеба и других продовольственных продуктов, преступлением, заслуживающим самой беспощадной кары (36, 342, 390).

Ленин призывает к объединению рабочих, к организации рабочих отрядов, организации голодных из неземледельческих голодных уездов в целях крестового похода за хлебом, крестового похода против спекулянтов. В докладе Совета Народных Комиссаров 5 июля 1918 г. на V Всероссийском съезде Советов рабочих, крестьянских, солдат-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 72

ских и красноармейских депутатов Ленин говорил: «Мы должны все организовать, все взять в свои руки, проверять кулаков и спекулянтов на каждом шагу, объявить им беспощадную борьбу и не давать им дышать, проверяя каждый шаг» (36, 502).

Кто же в конце концов эти спекулянты, какое отношение к ним имеют середняки и крестьянская беднота? Доклад Ленина о текущем моменте 27 июня 1918 г. на IV конференции профессиональных союзов и фабрично-заводских комитетов Москвы выше уже приводился. Теперь необходимо прояснить взгляд Ленина на трудового крестьянина, который, по словам вождя мирового пролетариата, превращается в эксплуататора, который хуже разбойника. «Теперь, – говорил Ленин, – положение такое, что всякий крестьянин, называющий себя, может быть, трудовым крестьянином – это слово некоторые очень любят, – но если вы будете называть трудовым крестьянином того, кто сотни пудов хлеба собрал своим трудом и даже без всякого наемного труда, а теперь видит, что, может быть, если он будет держать эти сотни пудов, то он может продать их не по 6 рублей, а продаст спекулянтам или продаст измученному, истерзанному голодом городскому рабочему, который пришел с голодной семьей, который даст 200 рублей за пуд, – такой крестьянин, который прячет сотни пудов, который выдерживает их, чтобы повысить цену и получить даже по 100 рублей за пуд, превращается в эксплуататора – хуже разбойника» (36, 447). Так Ленин превращает трудового крестьянина, не применяющего наемной рабочей силы, в эксплуататора, в разбойника. Но это относится по смыслу и к бедному крестьянству, не говоря о середняках. Практически все крестьянство, не желающее отдавать бесплатно государству выращенный тяжким трудом хлеб, объявляется эксплуататорским, врагом Советской власти. Кто же тогда составляет социальную базу, опору «пролетарской» диктатуры, если крупная буржуазия, интеллигенция, середняки и даже не использующие наемных работников крестьяне являются врагами Советского государства? Чего стоят лозунги большевиков о теснейшем союзе пролетариата с беднейшим крестьянством? Ведь вся обстановка товарного хозяйства делает любого крестьянина торгашем. А с крестьянином-собственником, мелким хозяйчиком большевики призывали вести борьбу.

Ведь Ленин многократно писал, что пока остается возможность торговать хлебом и спекулировать на голоде, крестьянин (Ленин вообще говорит обо всем крестьянстве) остается полутружеником, полуспекулянтом (39, 28). Это положение, высказанное в статье «Великий почин», Ленин повторяет в речи на I Всероссийском совещании по партийной работе в деревне 18 ноября 1919г. Правда, он говорит применительно к среднему крестьянину. Только потому, что средний крестьянин производит продовольствия больше, чем ему нужно, и имеет хлебные излишки, он, по словам Ленина, становится эксплуататором

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 73

голодного рабочего. Снимается ли при этом вопрос о неизбежных расходах крестьянина на сельскохозяйственный инвентарь и т. п.? Но Ленин там же заключает, что крестьяне, не понимающие, что свободная торговля хлебом есть государственное преступление, – враги Советского государства.

При этом Ленин утверждал, что «каждый крестьянин, который видел со стороны власти до сих пор только угнетение и грабежи, видит теперь у власти правительство бедняков, правительство, которое выбирается им самим» (36, 86). Что это? Неприкрытая демагогия? Или это особый стиль лжи? Где это у большевиков было правительство бедняков, правительство, избираемое крестьянами?

Были обманутые, те, кто был увлечен большевистским лозунгом «Грабь награбленное». Без тени смущения Ленин говорил в речи перед агитаторами, посылаемыми в провинцию 23 января (5 февраля) 1918 г.: «Прав был старик- большевик, объяснивший казаку, в чем большевизм.

На вопрос казака: а правда ли, что вы, большевики, грабите? – старик ответил: да, мы грабим награбленное» (35, 327). Грабь награбленное – в этом и была суть большевизма. И это не оговорка, а все направление большевизма. В заключительном слове по докладу об очередных задачах Советской власти на заседании ВЦИК 29 апреля 1918 г. Ленин говорил: «Попало здесь особенно лозунгу «грабь награбленное», – лозунгу, в котором, как я к нему не присматриваюсь, я не могу найти что-нибудь неправильное, если выступает на сцену история» (36, 269). Оправдание грабежей, осуществляемых охлосом, люмпенами, на которых опиралась Советская власть, вызывало к ней ненависть со стороны крестьянства и интеллигенции. Сам Ленин писал в письме Н. Осинскому 1 марта 1921 г., что во время беседы с крестьянином Чекуновым Иваном Афанасьевичем (из Владимирской области) тот прямо заявил ему, что крестьяне потеряли доверие к Советской власти. О каком доверии могла идти речь, если даже по словам Ленина «отряды красноармейцев уходят из центра с самыми лучшими стремлениями, но иногда, прибыв на места, они поддаются соблазну грабежа и пьянства» (36,428), т.е. осуществляют террор по отношению к крестьянам. Ленин продолжает в речи на митинге в Сокольническом клубе 21 июня 1918 г., что причиной этого является четырехлетняя война, которая, на долгое время посадив в окопы людей, заставила их, озверевших, избивать друг друга. Ленин «утешает» тем, что это озверение наблюдается во всех странах, «успокаивает» словами, что должны пройти годы, прежде чем люди перестанут быть зверями и примут вновь человеческий облик. Конечно, во многом была виновата мировая бойня. Но еще большее значение имела гражданская война, поставившая по разные стороны баррикады брата против брата, сына против отца, отца против сына и т.д. Именно непримиримая классовая борьба и классовая ненависть приводили к озверению и кровавым бе-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 74

зумствам не только во время гражданской войны, но и в течение многих лет после нее в лагерях ГУЛАГа, застенках НКВД, КГБ и т.д. Именно гражданская война, развязанная со всей беспощадностью в 1918 г. против крестьянства, гражданская война против большинства населения, едва-едва прикрытая лозунгом «непримиримой классовой борьбы», была одной из причин восстания левых эсеров и повсеместных крестьянских восстаний после окончания гражданской войны в конце 1920 г. Тоталитарный режим Советов привел к тому, что вся страна оказалась охваченной крестьянскими бунтами, направленными против тоталитарного строя. Встал вопрос о самом существовании большевистской диктатуры. В этих условиях на крестьянские массы, да и на пролетариат, с новой силой обрушились массовый террор и репрессии, хорошо описанные С.П. Мельгуновым в книге «Красный террор в России» и во многих других работах.

Не наша задача приводить эти страшные факты, характеризующие большевистский тоталитарный режим. Наша задача в том, чтобы показать на основе документальных данных роль организатора этого террора – Владимира Ильича Ленина.

Итак, после октября 1917г. массовый террор обрушился на буржуазию, духовенство, офицерство, интеллигенцию и большую часть крестьянства. Кто же цементировал партийную диктатуру, которая выступала от имени пролетариата, от имени «пролетарской диктатуры»? Может быть рабочие? Проследим высказывания Ленина по этому вопросу.

Конечно, по программе большевиков октябрьский переворот и совершался во имя интересов широких пролетарских масс, авангарда всех «эксплуатируемых». Было уже написано о том, что класс, неспособный выработать самостоятельную собственную идеологию, не может быть руководителем других социальных сил. Но был ли это вообще весь класс или какая-то его незначительная часть? Ответ на этот вопрос мы находим в работах Ленина.

Поскольку рабочий класс есть, по словам Ленина, главная движущая сила переворота, большевики выделили его из остальной массы «трудящихся» и наделили рабочих многими формальными привилегиями. На IX съезде РКП(б) в докладе Центрального Комитета 29 марта 1920 г. Ленин откровенно заявил: «...Рабочий класс по Конституции имеет больше прав, чем крестьянство, а эксплуататоры не имеют никаких прав, – этим было записано то, что мы господство своего класса осуществили, чем мы связали с собою трудящихся всех слоев и мелких групп» (40, 251). И тут же Ленин отмечал, что Конституция зафиксировала на бумаге ликвидацию капиталистической и помещичьей собственности. Но если это так, то, согласно теории большевизма, эксплуататоров больше нет и незачем лишать бывших частных собственников каких-либо, и тем более всех, прав. Ведь это вело к раз-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 75

жиганию социальной гражданской войны. К чему было наделять рабочих большими правами, чем крестьян? Естественно, что это никак не могло связать с собою трудящихся всех слоев и мелких групп, о чем говорил Ленин, а, наоборот, разжигало между ними различные конфликты. На VIII съезде РКП(б) в докладе о партийной программе 19 марта 1919г. Ленин также подчеркивал, что Конституция России признала преимущество пролетариата над крестьянством и лишала избирательных прав «эксплуататоров». В проекте программы, напечатанном как черновой набросок проекта программы РКП 23 февраля 1919г. в газете «Петроградская правда», Ленин также отмечал, что советская организация государства предоставляет некоторые фактические преимущества городскому промышленному пролетариату.

В статье «Успехи и трудности Советской власти», написанной 17 апреля 1919 г., Ленин отмечал, что «социалистическую революцию нельзя осуществить без рабочего класса; ее нельзя совершить, если в рабочем классе не накоплено столько сил, чтобы руководить десятками миллионов забитых капитализмом, измученных, неграмотных и распыленных деревенских людей. А руководить ими могут только передовые рабочие» (38, 67). Значит, руководить крестьянством может не весь рабочий класс, а только его передовая часть, передовые рабочие. Обратим внимание на это важное признание Ленина. Не весь рабочий класс, а его явное меньшинство призвано руководить десятками миллионов крестьян и других социальных слоев. При этом, как писал Ленин в статье «Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата» (написанной 16 декабря 1919 г.), пролетариат сначала должен низвергнуть буржуазию, завоевать государственную власть и использовать ее, т.е. «пролетарскую» диктатуру, как орудие своего класса в целях приобретения сочувствия большинства трудящихся.

Что же такое этот пролетариат, которому, согласно марксизму-ленинизму, надлежит совершить социалистическую революцию и возглавить общественный процесс, присоединяя к себе всех остальных трудящихся и руководя ими. В докладе «Новая экономическая политика и задачи политпросветов» на II Всероссийском съезде политпросветов 17 октября 1921 г. Ленин дает следующее определение: «Пролетариатом называется класс, занятый производством материальных ценностей в предприятиях крупной капиталистической промышленности. Поскольку разрушена крупная капиталистическая промышленность, поскольку фабрики и заводы стали, пролетариат исчез. Он иногда формально числился, но он не был связан экономическими корнями» (44, 161). Других определений понятия «пролетариат» у Ленина мы не встречаем. Но то, которое только что было приведено, ничего не проясняет, ни о чем не говорит. Если пролетариат исчез, как утверждает Ленин, в связи с разрушением крупной промышленности, поскольку он числился только формально и не имел никаких эконо-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 76

мических корней, то к чему же говорить о диктатуре «пролетариата», того социального слоя, который прекратил свое существование? Трудно представить что-либо более непонятное и алогичное в обществоведении.

Не потому ли Ленин все время говорит о руководящей роли рабочего класса, что он на деле сводит эту «руководящую» роль к власти большевиков? В работе «Удержат ли большевики государственную власть?», написанной в канун октябрьского переворота, Ленин говорил достаточно откровенно: «Бояться, что власть большевиков, то есть власть пролетариата, которому обеспечена беззаветная поддержка беднейшего крестьянства, «сметут» господа капиталисты!» (34, 330). Фактически здесь Ленин отождествляет власть большевиков с властью пролетариата, т.е. власть небольшой части «пролетариата» со всем «пролетариатом». Пройдет немного времени, и Ленин в «Очередных задачах Советской власти» отождествит диктатуру «пролетариата» с единоличной властью, а в «Детской болезни «левизны» в коммунизме» и в других работах (о чем еще впереди) с диктатурой партии и вождей.

О классовых целях пролетариата Ленин писал в статье «Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата». «А каковые классовые цели пролетариата? – писал Ленин, –

Подавление сопротивления буржуазии.

Нейтрализация крестьянства, а по возможности привлечение его – во всяком случае большинства его трудящихся, неэксплуатирующей части – на свою сторону.

Организация крупного машинного производства на экспроприированных у буржуазии фабриках и средствах производства вообще.

Организация социализма на развалинах капитализма» (40, 11).

В проекте тезисов о роли и задачах профсоюзов в условиях новой экономической политики (написанном 30 декабря 1921 г.) Ленин отмечал, что пролетариат является классовой основой такого государства, которое совершает переход от капитализма к социализму.

Таким образом, у Ленина мы находим много высказываний о привилегированном положении пролетариата по сравнению с иными трудящимися слоями, связанном якобы с его авангардной ролью; о сведении власти пролетариата к власти большевистской партии; более чем двусмысленное определение понятия «пролетариат»; о классовых целях пролетариата; о пролетарской основе государства переходного периода от капитализма к социализму и другие, относящиеся к той же проблематике. Наконец, в той же работе «Выборы в Учредительное собрание и диктатура пролетариата» Ленин писал, что «диктатура пролетариата есть классовая борьба пролетариата при помощи такого орудия, как государственная власть, классовая борьба, одной из задач ко-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 77

торой является... демонстрирование непролетарским трудящимся слоям, что им выгоднее быть за диктатуру пролетариата, чем за диктатуру буржуазии, и что ничего третьего быть не может» (40, 18). Теперь уже речь идет о том, что непролетарские трудящиеся слои сами заинтересованы в поддержке «пролетарской» диктатуры.

Это положение дополняется утверждением Ленина в тезисах доклада о тактике РКП на III конгрессе Коммунистического Интернационала 13 июня 1921 г. о наличии в Советской России только двух классов: пролетариата и мелкого крестьянства. Б связи с особой важностью приводим это утверждение полностью. «Внутреннее политическое положение Советской России, – писал Ленин, – определяется тем, что здесь мы видим в первый раз во всемирной истории существование, в течение целого ряда лет, только двух классов: пролетариата, который воспитан десятилетиями очень молодой, но все же современной крупной машинной промышленностью, и мелкого крестьянства, составляющего огромное большинство населения» (44, 5).

Приведенная ленинская цитата противоречит всем его предыдущим высказываниям. В самом деле, если соотношение классовых сил в Советской России таково, что в ней есть только два класса: пролетариат и мелкое крестьянство, то к чему же тогда диктатура «пролетариата»?! Нет буржуазии – нет и ее сопротивления и не надо ее подавлять. Нет середняка, и отпадает задача его нейтрализации. Все в вышеприведенном высказывании Ленина смещено. Но остается одна подспудная мысль. Дело вовсе не в соотношении классовых сил в Советской России, а в том, что власть осуществляет не пролетариат, а верхушка большевистской партии, не устающая говорить от его имени. Есть и еще одна важная ленинская мысль. Руководить крестьянством может не весь рабочий класс, а только его передовая часть, сознательные рабочие. Об этом Ленин говорит много и настойчиво. Говорит так потому, что фактически не доверяет рабочему классу, не видит на деле в нем социальной опоры, хотя об этом у него и у его последователей предостаточно высказываний.

Помимо уже приведенного высказывания Ленина из статьи «Успехи и трудности Советской России» о том, что руководить десятками миллионов деревенских людей могут только передовые рабочие, можно сослаться на множество положений того же ряда. В тезисах по текущему моменту (26 мая 1918 г.) Ленин писал: «...В отряды действующей (против кулаков и пр.) армии включить от "/ ; ДО "/2 (в каждый отряд) рабочих голодающих губерний и беднейших крестьян оттуда же...

Ввести круговую поруку всего отряда, например, угрозу расстрела десятого, – за каждый случай грабежа» (36, 374–375). Оказывается по отношению к рабочим возможно применение самых крутых мер, в том числе и расстрела. 20 июня 1918 г. в речи на рабочих собраниях Москвы «О продовольственных отрядах» Ленин признавал, что имели

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 78

место случаи, когда в продовольственные отряды проникали слабые духом, нестойкие рабочие, которых кулаки подкупали самогонкой. И Ленин предлагает следующую меру, чтобы избежать подобного зла. «О каждом рабочем, едущем с отрядом, необходимо иметь точные сведения о его прошлом. Необходимо справляться в заводском комитете, в профессиональном союзе, а также и в партийных ячейках – что представляет из себя человек, которому рабочий класс доверяет такое важное дело» (36, 425). Иными словами, на каждого рабочего следует заводить специальную анкету, возможно ставшую по почину Ленина образцом тех анкет, которые заполнялись гражданами бывшего СССР при приеме в вузы, на работу и т.д. для отделов кадров. Ясно одно: требование точных сведений о рабочих, направляемых с продотрядами в деревню, вплоть до характеристик в партийных ячейках, свидетельство того, что Ленин не доверял рабочим в целом. О какой же их руководящей роли по отношению к крестьянству могла идти речь? Ничего, кроме демагогии, здесь не было.

Ленин четко отличал передовых, сознательных рабочих от широких рабочих масс. Перед ним маячил призрак того, что не сразу широкая рабочая масса поймет, что Россия стоит перед катастрофой. Он откровенно говорил об этом в речи на II Всероссийском съезде комиссаров труда 22 мая 1918 г. Он здесь призывал рабочих к крестовому походу против дезорганизации и против укрывания хлеба, к крестовому походу, чтобы трудовая дисциплина распространилась по всей стране. Речь шла о трудовой дисциплине широких рабочих масс, которые дезорганизовывали производство. И с нотами отчаяния Ленин говорил: «Мы можем рассчитывать только на сознательных рабочих; остальная масса, буржуазия и мелкие хозяйчики, против нас, они не верят в новый порядок, они ловят всякий случай обострения народной нужды» (36, 369). Значит, рассчитывать можно только на небольшой слой сознательных рабочих, ибо основная масса рабочих вместе с буржуазией и мелкими хозяйчиками против Советской власти, не доверяют ей. И с горечью Ленин добавляет: «...Мы знаем, как невелики в России слои передовых и сознательных рабочих» (там же). На кого же опиралась Советская власть, какие слои населения России были ее социальной опорой, если эту власть не поддерживало большинство интеллигенции, крестьянства и рабочего класса? Такой социальной опорой был охлос. Оказывалось, что у рабочего класса, по Ленину, были представители в лице только сознательных рабочих (36, 370).

Более того, в отличие от того, что писалось в труде «Государство и революция», да и в других работах, о поголовном управлении государством, Ленин приходит после октября 1917 г. к противоположному мнению. В докладе о роли и задачах профессиональных союзов на заседании коммунистической фракции II Всероссийского съезда горнорабочих 23 января 1921 г. Ленин говорил: «Разве знает каждый рабо-

Розин Э. Ленинская мифология государства. М.: Юристъ, 1996. С. 79

чий, как управлять государством? Практические люди знают, что это сказки...» (42, 253). За три года государственной практики были разрушены многие ленинские мифы, в том числе и о поголовном управлении государством. Ленин начинает понимать: чтобы научиться управлению, нужны годы, особенно, когда даже неграмотность не ликвидирована. Рабочие, признает Ленин, связанные с крестьянами (а таких было абсолютное большинство), поддаются на непролетарские лозунги. И большевистский фюрер заключал: «Кто управлял из рабочих? Несколько тысяч на всю Россию, и только» (там же). Вот она, социальная база многомиллионной страны. С полным правом можно сказать, что фактически социальной базы строительства «социализма» в России не было – была партийная элита, был охлос.

О том, что многие рабочие не поддерживали Советскую власть, свидетельствовали вспыхивающие то в одном, то в другом регионе страны всеобщие стачки и прямые выступления (Кронштадт, Питер, Астрахань), и Ленин был вынужден в связи с вспыхнувшей всеобщей забастовкой рабочих ряда предприятий Тверской губернии направить около 18 июня 1919 г. письмо в Оргбюро ЦК РКП(б). «В Оргбюро Цека: всеобщая стачка в Твери, затем в Клине, все это создаст архигрозное положение» (54, 416).

Достаточно сказать, что социальная ориентация в гражданской войне определялась не только, а может быть, и не столько принадлежностью к рабочим и крестьянам или имущим социальным слоям. Было в значительной мере общее неприятие большевизма, в том числе и в рабочей среде. Иначе невозможно объяснить восстание ижевско-воткинских рабочих против Советского государства, сформировавших одну из самых боеспособных дивизий Колчака.

Из всего, что было предметом обсуждения, следует, что, по крайней мере, после октября 1917 г. в России не было социальной базы для строительства нового общественного строя. Но Ленин и его соратники упрямо искали выход из сложившегося архигрозного положения. И такой выход был найден. Он заключался в создании и упрочении тоталитарного строя, в опоре только на массовый террор, социальную демагогию и усиление диктатуры большевиков, выдаваемой за диктатуру «пролетариата». Это побудило Ленина продолжить свои изыскания по вопросу о «пролетарской» диктатуре.

1

Русский народ встретил объявление войны Германией в 1914 году совсем с иными чувствами, чем начало войны с Японией десять лет тому назад. Японской войне сопутствовал рост революционного движения в России, в то время большинство российских либералов и революционеров было настроено враждебно к правительству и особенно к его внешней политике. Многие из них являлись открытыми или скрытыми пораженцами, а небольшие группы революционеров (согласно более позднему свидетельству самого Ленина) даже принимали деньги от японцев на пропаганду революционных идей в России. Даже после заключения Портсмутского мира оппозиционные партии продолжали враждебно относиться к правительственной внешней политике. Вопросы внешней политики продолжали резко отделяться от вопросов политики внутренней. Весной 1906 года русские либералы агитировали во Франции (еще до созыва Думы) против предоставления займа русскому правительству.

После 1906 года в России произошли кардинальные изменения. Как бы значительны ни были недостатки Думы в качестве парламента для народного представительства, тем не менее она действительно представляла народ. Вошедшие в Думу лидеры политических партий почувствовали ответственность не только за ведение дел внутри страны, но и за внешнюю политику. Начало думского режима совпало с роковыми для России событиями в области внешней политики. Установление тесных связей Англии сначала с Францией, а затем и с Россией привело к созданию нового мощного международного объединения - Антанты - и к его противостоянию с ранее образовавшимся союзом центральных держав (Германии, Австро-Венгрии и др.). Начала прорисовываться общая картина войны. Лидеры умеренно консервативных и либеральных партий в России (и это необходимо признать) смотрели на перспективу войны без особого отвращения. Правда, члены этих партий были склонны к пацифизму, сохраняя в душе традиционное недоверие к правительству. Однако вступление в войну в союзе с либеральными и демократическими странами против реакционной Германии похоже усиливало Думу и либеральные буржуазные порядки в России. Поэтому умеренные консерваторы и либералы благосклонно относились к единению с Антантой.

По этой же причине многие крайние консерваторы и крайние радикалы были открытыми или скрытыми друзьями Германии. Но большинство членов не только первых двух Дум, но также III и IV было готово поддержать проантантовскую политику, проводимую сначала Извольским, а потом Сазоновым.

2

После убийства в Сараево наследника австро-венгерского престола, во время международного кризиса, Ленин жил в горной деревне Поронино в Галиции. Он оставался там и в первые дни после начала мировой войны. Очевидно, он чувствовал себя в Австрии в полной безопасности. Затем произошел «довольно курьезный эпизод», как его назвал один из ленинских друзей, польско-русский еврей Ганецкий (Фюрстенберг). Этот «эпизод» кончился кратковременным арестом Ленина. Причиной ареста, по мнению Ганецкого, явились «грубость крестьян» и «тупость галицийских властей».

Австрия объявила войну России 6 августа 1914 года на неделю позже, чем это сделала Германия. Состояние войны с Россией, естественно, заставило отнестись местные полицейские власти и крестьян с недоверием к Ленину как русскому подданному. 7 августа на его квартире провели обыск и велели ему на следующий день явиться к властям в город Новый Тарг. Немедленно после обыска Ленин обратился за советом к Ганецкому, жившему тогда в Поронино. Ганецкий сразу же телеграфировал о происшедшем доктору Мареку, депутату австрийского рейхсрата, который (как уже говорилось) помогал Ленину в 1912 году переехать в Краков.

На следующий день в Новом Тарге Ленина арестовали. Ганецкий (и там и в Кракове) стал предпринимать энергичные шаги к его освобождению и телеграфировал о случившемся лидеру австрийских социал-демократов Виктору Адлеру. Со своей стороны, жена Ленина Крупская также направила Адлеру письмо. Адлер вместе с польским социал-демократическим депутатом Диамандом в Вене явились лично к министру внутренних дел и поручились за Ленина. Они сказали, что он смертельный враг царизма и всю свою жизнь посвятил борьбе с ним. Министр внутренних дел сообщил об этом краковской полиции. 19 августа военный губернатор в Кракове направил телеграмму в Новый Тарг: «Владимира Ульянова немедленно освободить».

А еще через несколько дней, 23 августа, министр внутренних дел сообщил краковской полиции, что, по мнению д-ра Адлера, при сложившихся обстоятельствах Ульянов мог бы оказать им важную услугу. Спустя несколько дней Ленин, его жена и теща выехали в Вену. Там он оставался меньше недели, а затем отправился в Швейцарию, получив с помощью Адлера необходимые документы. В отправленной 5 сентября 1914 года открытке он информировал Адлера о благополучном прибытии в Швейцарию и благодарил за оказанную помощь.

3

Мировая война оказалась испытанием для Интернационала, так называемого II Интернационала, сформированного в 1889 году. Большинство социалистических лидеров в различных странах высказались в поддержку своих правительств и их военных усилий; они превратились из интернационалистов, которыми были в теории, в оборонцев, защитников своей нации на практике. 4 августа 1914 года германские социал-демократы проголосовали в рейхстаге за военные кредиты. В тот же день французские социалисты одобрили решение о полной поддержке французского правительства. Большинство русских социалистических лидеров тоже высказались за необходимость защиты отечества. Народники, эсеры, народные социалисты и трудовики заняли оборонческие позиции, и лишь немногие эсеры (и среди них такой авторитетный, как Чернов) оставались интернационалистами.

Большинство меньшевиков или социал-демократов, тяготеющих к меньшевикам, также выступили за оборону. Особенно четкую позицию в этом вопросе занял Плеханов. Но часть возглавляемых Мартовым меньшевиков остались верны интернационалистическому идеалу. Троцкий занял сходную позицию, и «Августовский блок», сформированный Троцким и меньшевиками в 1912 году, распался. Интернационализм Мартова и Троцкого носил теоретический характер.

Отношение Ленина к Мировой войне было совсем другим: он воспринимал ее прежде всего как сигнал приближения мировой революции. Еще в 1913 году он писал Горькому: «Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции… штукой, но мало вероятия, чтобы Франц Йозеф и Николаша доставили нам сие удовольствие».

Развитие событий скоро даровало это удовольствие Ленину, причем не только в отношении императоров России и Австро-Венгрии, но также в отношении остальных правителей великих и малых государств.

С самого начала войны Ленин повел непримиримую борьбу против социального патриотизма, означавшего для него предательство принципов интернационального социализма. Известие, что германские социал-демократы проголосовали за военные кредиты представлялось Ленину невероятным; в первый момент он категорически отказался этому верить и считал, что германское правительство распространило ложные слухи с целью внести смятение в ряды социалистов. Когда же это известие подтвердилось, Ленин впал в ярость и объявил, что оно означает конец II Интернационала.

4

Тотчас по прибытии в Швейцарию Ленин занялся организацией собственной, непримиримой группы. 5 сентября в Берне он написал тезисы «Задачи революционной социал-демократии в европейской войне», которые обсуждались на совещании группы большевиков в Берне 6–8 сентября и были одобрены. Два месяца спустя эти же тезисы, с еще более усиленными формулировками, утвердил Центральный комитет большевиков в форме манифеста. Манифест был опубликован 1 ноября 1914 года в ленинском «Социал-демократе»: Ленин осуждал поведение социал-патриотов воюющих стран и призывал к формированию III Интернационала вместо II, который, по его мнению, умер. Он призывал отказаться от «опозоренного» лидерами II Интернационала названия социал-демократ и вернуться к старому марксистскому наименованию - коммунист. Он также выдвинул лозунг превращения империалистической войны в гражданскую. В одной из своих статей этого периода Ленин писал:

Пропаганда классовой борьбы… есть долг социалиста даже в войне ; работа, направленная к превращению войны народов в гражданскую войну, есть единственная социалистическая работа в эпоху империалистического вооруженного столкновения буржуазии всех наций. Долой поповски-сентиментальные и глупенькие воздыхания о «мире во что бы то ни стало»! Поднимем знамя гражданской войны.

5

Один из ленинских тезисов относился к России:

Первостепенной и особой задачей российской социальной демократии является жестокая и непримиримая борьба против великорусского и монархического шовинизма и против оборонческой софистики либералов… С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии и его армий .

Итак, Ленинский интернационализм принял форму призыва к поражению своего правительства. В этом отношении его взгляды в 1914 году резко отличались от взглядов, которые он выражал в своих статьях периода русско-японской войны 1904–1905 годов. Во время русско-японской войны Ленин не призывал социалистов хотя бы пропагандой способствовать поражению России. Он только предупреждал их о неизбежности поражения из-за неспособности самодержавия вести войну. В среде русской интеллигенции в те годы был широко распространен взгляд, что военные неудачи самодержавного правительства должны приблизить реформы в России. Ленин разделял этот взгляд. Тот факт, что самодержавная Россия терпела поражение от Японии, имевшей конституционное правление, для Ленина явился аргументом не для выступления против войны вообще, а для обличения неспособности самодержавия вести войну. Иными словами, Ленин осуждал царизм не за участие в войне, а за ее неэффективное ведение.

«Падение Порт-Артура, - писал Ленин в январе 1905 года, - подводит один из величайших исторических итогов тем преступлениям царизма, которые начали обнаруживаться с самого начала войны».

Таким образом, в 1904–1905 годы, в отличие от 1914–1915, Ленин не был пораженцем. Поражение России в войне с Японией еще не могло привести (и не привело) к тем последствиям, которые означало для нее поражение в войне с Германией (несмотря на то, что тяжесть поражения в войне против Германии в союзе с Антантой была меньше).

6

На Бернском совещании русских большевиков, созванном в начале сентября 1914 года, присутствовал депутат Думы большевик Самойлов. Он доставил в Россию одобренные совещанием ленинские тезисы о войне. Эти тезисы были обсуждены большевистской фракцией в Думе, российской частью Центрального Комитета и собраниями большевистских рабочих на различных предприятиях Петрограда. Российские большевистские организации примкнули к тезисам, внеся в них незначительные изменения. Основной пункт о желательности поражения России остался без изменений.

Известие об этом доставил Ленину Шляпников, который выехал в Стокгольм в середине октября для восстановления связи между российскими большевиками и Лениным. В середине ноября 1914 года русские большевики собрали совещание в Озерках (вблизи Петрограда), чтобы обсудить планы своей дальнейшей деятельности в России. В этом совещании приняли участие все большевистские депутаты Думы (после отставки Малиновского их осталось пять), представитель Центрального комитета Каменев, представители большевистских организаций различных городов - Петрограда, Иваново-Вознесенска, Риги и Харькова.

Прежде чем совещание успело завершить свою работу, полиция арестовала и предала суду всех его участников. Слушалось дело на специальной сессии Петроградского суда 23 февраля 1915 года. Главным доказательством вины служили ленинские тезисы о войне. Каменев и все пять депутатов Думы были приговорены к ссылке в Сибирь.

По мнению Ленина, обвиненные не проявили на суде достаточно мужества. Особенно это касалось Каменева, которого Ленин по какой-то причине назвал его настоящей фамилией - Розенфельд. (Тот пытался подчеркнуть свое несогласие с Центральным комитетом и даже доказать свою солидарность с социал-патриотами.) Однако Ленин с удовольствием отметил правильное поведение думских большевистских депутатов-рабочих и выразил надежду на то, что при помощи их пропаганды его идеи распространятся в рабочей среде.

«Правительство надеется запугать рабочих отправкою в Сибирь членов РСДРП-Фракции? Оно ошибется».

7

Осенью 1914 года, как уже говорилось, Ленин разработал свою генеральную политическую линию. В 1915 году он старался усилить свою позицию и организовать группу сторонников внутри международного социал-демократического движения. Свой план дальнейшей деятельности он выдвинул на Конференции заграничных секций РСДРП, проходившей в Берне между 27 февраля и 4 марта 1915 года.

По предложению Ленина Конференция объявила, что все надежды на восстановление II Интернационала являются вредными иллюзиями и необходимо предпринять шаги, чтобы соединить вместе все антишовинистические элементы Интернационала. Далее был подтвержден тезис о желательности поражения России и было более полно разработано положение о гражданской войне: «Гражданская война… есть борьба пролетариата с оружием в руках против буржуазии».

Три участника конференции (среди них Н. И. Бухарин и Н. В. Крыленко) выступили против ленинской четкой пораженческой позиции и попытались выдвинуть более расплывчатый лозунг: «Война за мир».

Так сформировалась так называемая бухаринская группа, которая в дальнейшем пыталась поддерживать определенную степень независимости. К ней вскоре присоединился бежавший из Сибири Пятаков.

В сентябре 1915 года Ленин появился на Циммервальдской конференции. Эта конференция социалистов-интернационалистов включала представителей двух течений.

Меньшинство на конференции, сформировавшее так называемую «Циммервальдскую левую» группу, придерживалось непримиримых взглядов Ленина. К этому течению принадлежали следующие группы и делегаты: 1. Центральный комитет российских большевиков; 2. Бюро социал-демократов Польши и Литвы; 3. Центральный комитет социал-демократов Латвии; 4. Несколько индивидуальных делегатов - один швед, один норвежец, один швейцарец и один немец.

Большинство на конференции состояло из социал-демократов, которые хотя и выступали против социал-патриотизма, тем не менее не решались открыто проповедовать гражданскую войну и, подобно Бухарину, предлагали расплывчатый лозунг: «Война за мир».

Конференция одобрила текст обращения против войны, подчеркнув, что пролетариату необходимо начать войну за мир без аннексий и контрибуций и что основанием национальных отношений должно быть самоопределение народов.

Левая группа на конференции предложила другой текст обращения, в котором недвусмысленно и четко осуждался весь социал-империализм и особо выдвигался лозунг: «Не гражданский мир между классами, а гражданская война!». По мысли левых, революционные социал-демократы должны были постоянно доказывать массам, что прочный мир и освобождение человечества могут быть достигнуты только социальной революцией.

Этот проект резолюции, внесенный левой группой, не был принят большинством конференции, и тогда Ленин подписал обращение большинства.

Следует отметить, что «Циммервальдская левая» решила создать для будущих выступлений специальную организацию. Так, рядом с Интернациональной социалистической комиссией, избранной конференцией, было создано Бюро «Циммервальдской левой», состоявшее из Ленина Зиновьева и Радека.

8

Положение в России по мере продолжения войны, сопровождавшейся сплошными неудачами, стало быстро ухудшаться. Правительство начинало войну при поддержке практически всех политических сил русского общества за исключением большевиков и крайних консерваторов. Как и все остальные участники войны, царское правительство не предвидело ее затяжного характера и не заготовило достаточно запасов ни для военных, ни для промышленности и гражданского населения. Печальные поражения русской армии в 1915 году были вызваны главным образом нехваткой винтовок, снарядов и вообще военного снаряжения. Стало очевидным, что от полной катастрофы страну могут спасти только чрезвычайные усилия всех политических партий и экономических организаций.

В самом начале войны были сформированы Союзы земств и городов, призванные помогать раненым и больным солдатам. Теперь эти союзы занялись обеспечением армии. В дополнение к уже имеющимся организациям были созданы Военно-промышленные комитеты. В них участвовали представители различных корпораций, целью их была милитаризация промышленности. Центральным учреждением для всех этих организаций, естественно, была Государственная дума. В конце августа 1915 года умеренно консервативные и либеральные партии в Думе по инициативе кадетского лидера Милюкова объединились в так называемый «прогрессивный блок». Он направил царским властям требование формировать правительство из «лиц, пользующихся безусловным доверием Думы». Большинство в Думе считало, что это единственный путь, что только так можно сконцентрировать всю энергию народа для успешного продолжения войны.

На деле Дума добивалась лишь восстановления согласия между правительством и народными представителями, которое существовало при Столыпине и в известной степени при его преемнике Коковцеве. Однако вскоре после начала войны Коковцев был вынужден уйти в отставку. Его заменил Горемыкин, ничтожный человек, ставший (как и во время I Думы) безоговорочным проводником политики Николая II. Итак, правительство осуществляло политику Николая II, и страна была поставлена перед угрозой политического кризиса, раскола между правительством и Думой. Политический конфликт (подобный кризису времен I Думы) назрел снова, но теперь уже он пришелся на сложный момент напряженной войны.

Конфликт можно было предотвратить уступками либо Думы, либо императора. Но Дума не считала возможным сдаваться, так как не имела доверия к правительству. Николай II, вдохновляемый своей женой, императрицей Александрой Федоровной, тоже не соглашался пойти на существенные уступки прогрессивному блоку. Начался затяжной политический кризис. Николай II несколько раз распускал и созывал Думу, менял одного министра на другого; он принял на себя верховное командование, рассчитывая повысить свою популярность в стране. Постепенно эти меры привели к полной политической изоляции императора; из-за привычки Александры Федоровны вмешиваться в управление страной и из-за закулисной деятельности «старца» Григория Распутина, который оказывал на императрицу гипнотическое воздействие, изоляция становилась все сильнее. Император все больше терял свой престиж, кризис затянулся и нашел окончательное разрешение в революции.

9

Раскол между императором и Думой был опасен для обеих сторон именно тем, что открывал дорогу третьей силе - революционному пролетариату, руководимому идеями Ленина. В начале войны большевистскую газету «Правду» запретили, но за два года своего существования она успела воспитать много рабочих-последователей Ленина. Тем не менее, в начале войны патриотические настроения охватили также и российских рабочих, даже тех, которые симпатизировали большевизму.

Принятые большевистской фракцией Думы и русской частью Центрального комитета ленинские тезисы соответствовали настроению незначительной части рабочих. В мартовской забастовке 1915 года в знак протеста против суда над большевистской фракцией Думы участвовало всего около 4 тысяч рабочих. Но мало-помалу недовольство в рабочей среде росло. Продолжающаяся война, падение уровня жизни, трудности с продовольствием, особенно в Петрограде, усиливали недовольство.

Конфликт между Думой и императором также подогревал оппозиционные чувства, тем более, что речи депутатов печатались во всех газетах. Не последнюю роль играла и непрерывная пропаганда подпольных большевистских организаций, которые опять возобновили деятельность.

Но какие бы ни были совокупные обстоятельства, с 1915 года наблюдался заметный рост недовольства и беспокойства в рабочей среде. Стало увеличиваться количество стачек. В течение 1915 года в забастовках приняло участие около 500 тысяч рабочих, в 1916 году их число поднялось до 1 миллиона человек (хотя политический характер носили менее трети стачек).

Большевистское влияние на рабочих особенно ярко проявилось 10 октября 1915 года на первом собрании рабочих выборщиков в Петрограде, на котором предстояло выбрать представителей рабочих в Центральный и Петроградский Военно-промышленные комитеты. Прошла предложенная большевиками резолюция (95 голосов против 81), призывающая бойкотировать «оборонческие организации либеральной промышленной буржуазии». Выборы представителей были отложены до середины декабря и принесли такие результаты: из 153 выборщиков 91 последовали за большевиками и покинули собрание. Представители в Военно-промышленные комитеты были избраны от меньшинства рабочих. Большевики преобладали и на выборах рабочих Петрограда в Страховой совет Петрограда в феврале 1916 года. 41 голос из 60 был подан за большевистский список.

10

В конце апреля 1916 года в небольшой швейцарской деревне Кинталь заседала II конференция социалистов-интернационалистов. На конференции сильно ощущалось влияние «Циммервальдской левой», а также тот факт, что среди делегатов преобладала левая тенденция. К левым принадлежали 12 делегатов из 43-х, но в ряде голосований за левыми шла почти половина делегатов.

Резолюция относительно Международного социалистического бюро - руководящего органа II Интернационала - представляла собой компромисс между различными течениями на конференции, а в некоторых положениях имела тональность, предложенную левыми. Резолюция оставляла открытым вопрос о созыве Бюро, но призывала членов Циммервальдской группы готовить совместное выступление в Бюро против националистического социализма. Что касается главного пункта - вопроса о мире, - левая группа внесла специальный проект резолюции (как и в Циммервальде), включающий прямое обращение к пролетариям: «Сложите оружие, обратите его против общего врага - капиталистических правительств».

Проект не приняли; как и в Циммервальде, была одобрена декларация, содержащая обращение с призывом к миру без аннексий и контрибуций.

Тем не менее, Ленин был удовлетворен исходом Кинтальской конференции в целом. Он отмечал, что она показала усиление недовольства пролетарских масс и, как следствие, подъем революционных настроений.

Еще до этой конференции Ленин начал писать книгу с намерением заложить основы теории международного коммунизма. Работа называлась «Империализм, как высшая стадия капитализма». Ленин собирался публиковать ее в легальном русском издании. Книга была готова в июле 1916 года. Позже она стала основой интернационального ленинизма. Согласно ее доводам, мир вступил в эпоху господства финансовых монополий; это новый этап экономического развития, отличный от эпохи промышленного капитализма, при котором жил Карл Маркс. Развитие финансового капитализма заставляет главные капиталистические государства обеспечить себе экономические позиции в колониальных странах. В свою очередь, это означает, что мир вступил в период военных конфликтов между великими капиталистическими державами за захват колоний. Эпоха войн может кончиться только после свержения капиталистической системы и основания на ее месте коммунизма.

Перед приближающейся революцией Ленин готовил и теоретический фундамент и организационные связи между социалистическими группами. Но для более широкой деятельности Коммунистического интернационала существовало одно трудно преодолимое препятствие - отсутствие средств. Несмотря на умеренность и аскетический образ жизни, будущий глава Коммунистического интернационала осенью 1916 года использовал уже все деньги из партийной казны. В сентябре (или в самом начале октября) этого года Ленин написал Шляпникову в Копенгаген: «О себе лично скажу, что заработок нужен. Иначе прямо поколевать, ей-ей!! Дороговизна дьявольская, а жить нечем».

11

Вместе с генеральным лозунгом превращения империалистической войны в войну гражданскую Ленин, как уже отмечалось, выдвигал и частную задачу: желательность военного поражения России. Эту войну Россия вела против Центральных европейских держав. Таким образом, поражение России могло означать только победу Германии. Следовательно, ленинский интернационализм, на словах осуждая германскую буржуазию (равно как и буржуазии других стран), на практике играл на руку германским «социал-патриотам» и в целом германской буржуазии и кайзерскому режиму.

С реалистической точки зрения, ленинская доктрина была выгодна Германии. С самого начала войны он оказался агентом Германии, именно в этом обвиняли его лидеры левых оппозиционных группировок непосредственно перед подписанием мирного соглашения в Брест-Литовске.

Ленин и Людендорф практически имели одну задачу. Этот факт вовсе не подразумевает, что между ними существовало какое-либо оформленное соглашение. Это означало только то, что «их линии в политике пересекаются» (как отметил Троцкий).

Трудно, однако, отмести предположение, что мысль о возможности формального соглашения никогда не возникала. Как уже отмечалось, в самом начале войны лидер австрийских социал-демократов Виктор Адлер говорил австрийскому министру внутренних дел, что «Ленин мог бы при существующих обстоятельствах оказать важную услугу».

Осенью 1915 года немецко-русский социал-демократ Парвус (участвовавший в русской революции 1905 года) объявил в своей, издаваемой в Берлине газете «Die Glocke» («Колокол»), что он призван «служить интеллектуальным барометром отношений между вооруженной Германией и революционным российским пролетариатом». Парвус намекал своим читателям на то, что Германский генеральный штаб добивается революции в России. Следует отметить, что он употреблял в основном абстрактные фразы из резолюций Ленина. Но для Ленина Россия была только одной из составляющих генеральной политики интернационализма. Он не испытывал сожаления, что согласно его концепции, Россия потерпит поражение.

Но в своей газете «Социал-демократ» Ленин подверг Парвуса острой критике, обвиняя того в различном подходе при оценке политики Антанты и Центральных держав, в защите пацифистов и интернационалистов Англии и одновременно националистов и ярых патриотов Германии. Далее он упрекал Парвуса в том, что тот «лижет сапоги Гинденбургу… печатая хамские гимны этому «воплощению немецкой народной души»».

Вполне естественно, что Ленин обрушился на Парвуса: Парвус слишком откровенно толковал ленинскую точку зрения, показывал, что она служит интересам германского генерального штаба и немецких социал-патриотов. Но с ними Ленин не хотел иметь ничего общего, относился к ним еще хуже, чем к кадетам. Одно время он даже был готов на практике примириться со Столыпиным, но он никогда не прекращал ожесточенных нападок на кадетов. Это было вполне в его духе. Суровые обвинения Парвуса в социал-патриотизме вовсе не исключали для Ленина возможности использовать его (как это станет ясно впоследствии) для связи с Людендорфом. Деловое соглашение с «империалистами» никогда не представлялось Ленину предательством своих идеалов.

Так, в январе 1918 года, накануне заключения сепаратного мира с Германией, он заявлял, что «изменяют социализму лишь те, кто обменивает выгоды для части рабочих на выгоды для капиталистов, лишь такие соглашения в принципе недопустимы».

В своих январских тезисах, касаясь заключения сепаратного мира в 1918 году, Ленин писал, что разница между компромиссом советского правительства с Германией и компромиссом рабочего класса с буржуазией очень велика.

Кроме того, когда, еще до подписания Брест-Литовского договора, Германия продолжала наступление, Ленин, не задумываясь, принял военную помощь от «империалистов» Антанты, которые, с его точки зрения, были более опасными врагами, чем «империалисты» Германии.

Итак, Ленин в определенных обстоятельствах был готов прийти к взаимопониманию с «империалистами», в которых видел практическую пользу для коммунизма.

Но приходил ли он к каким-нибудь деловым соглашениям с германским империализмом, имело ли место что-либо подобное до революции в России?

Джин Генри Бинт, директор французского детективного бюро «Бинт и Самбин», которое вело наблюдение по поручению зарубежного представительства российского Департамента полиции, 30 декабря 1916 года направил управляющему этого представительства А. А. Красильникову рапорт. В нем говорилось, что, по сообщению детективов, 28 декабря русский революционер Ульянов (Ленин) покинул место своего проживания в Цюрихе и поехал в Берн, где вошел в здание германского посольства и оставался там до следующего дня, после чего вернулся в Цюрих.

Вопрос, соответствовало ли это сообщение фактам, может быть предметом дискуссии. Однако, нужно согласиться с тем, что в соответствии со взглядами Ленина и осуществлявшейся им в ряде случаев тактикой, в принципе его переговоры с германским правительством во время войны не казались ему невозможными. Позже, перед подписанием Брест-Литовского мира, Ленин сказал, что это была для него ничего не значившая «сделка с империалистами».

Примечания:

Слов: «даже в войне» у Ленина нет. (Прим. перев.)

У Ленина это место изложено по-другому: «Задачей с.-д. каждой страны должна быть в первую голову борьба с шовинизмом данной страны. В России этот шовинизм всецело охватил буржуазный либерализм («кадеты») и часть народников вплоть до с.-р. и «правых» с.-д.» (Прим. перев.)

Слов «его армий» у Ленина нет. (Прим. перев.)

В.И. Ленин

ВОЗЗВАНИЕ О ВОЙНЕ

Товарищи рабочие!

Вот уже больше года тянется европейская война. Судя по всему, она протянется еще очень долго, ибо если Германия наилучше подготовлена и сейчас всех сильнее, то зато четверное согласие (Россия, Англия, Франция и Италия) имеет больше людей и денег, а кроме того свободно получает военные припасы из самой богатой страны мира - Соединенных Штатов Америки.

Из-за чего же идет эта война, которая несет человечеству невиданные бедствия и мучения? Правительство и буржуазия каждой воюющей страны выкидывает миллионы рублей на книги и газеты, сваливая вину на противника, возбуждая в народе бешеную ненависть к неприятелю, не останавливаясь ни перед какой ложью, чтобы представить себя в виде «обороняющейся» стороны, которая подверглась несправедливому нападению. На самом же деле это есть война между двумя группами разбойнических великих держав из-за дележа колоний, из-за порабощения других наций, из-за выгод и привилегий на мировом рынке. Это - самая реакционная война, война современных рабовладельцев за сохранение и укрепление капиталистического рабства. Англия и Франция лгут, уверяя, что ведут войну за свободу Бельгии. На деле они давно готовили войну и ведут ее ради ограбления Германии, отнятия ее колоний, они заключили договор с Италией и Россией о грабеже и разделе Турции и Австрии. Царская монархия в России ведет грабительскую войну, стремясь к захвату Галиции, к отнятию земель у Турции, к порабощению Персии, Монголии и т. д. Германия ведет войну за грабеж колоний Англии, Бельгии, Франции. Победит ли Германия, победит ли Россия, будет ли «ничья» - во всяком случае война принесет человечеству новое угнетение сотен и сотен миллионов населения в колониях, Персии, Турции, Китае, новое порабощение наций, новые цепи для рабочего класса всех стран.

Каковы задачи рабочего класса в отношении к этой войне? На этот вопрос уже дан был ответ единогласно принятой социалистами всего мира резолюцией Базельского международного социалистического конгресса 1912 года. Эта резолюция была принята в предвидении именно такой войны, которая в 1914 г. наступила. Эта резолюция говорит, что война реакционна, что она готовится в интересах «прибыли капиталистов», что рабочие считают «преступлением стрелять друг в друга», что война поведет к «пролетарской революции», что образцом тактики для рабочих является Парижская Коммуна 1871 г. и октябрь - декабрь 1905 года в России, т. е. революция.

Все сознательные рабочие России стоят на стороне Российской социал-демократической рабочей фракции в Государственной думе (Петровского, Бадаева, Муранова, Самойлова и Шагова), которые сосланы царизмом в Сибирь за революционную пропаганду против войны и против правительства1. Только в такой революционной пропаганде и революционной деятельности, ведущей к возмущению масс, лежит спасение человечества от ужасов современной войны и грядущих войн. Только революционное свержение буржуазных правительств, и в первую голову самого реакционного, дикого и варварского царского правительства, открывает дорогу к социализму и к миру между народами.

И лгут те, - сознательные и бессознательные слуги буржуазии, - которые хотят уверить народ, что революционное свержение царской монархии может привести только к победам и усилению германской реакционной монархии и германской буржуазии. Хотя главари немецких социалистов, как и многие самые видные социалисты России, перешли на сторону «своей» буржуазии и помогают обманывать народ сказками об «оборонительной» войне, но в рабочих массах Германии растет и крепнет протест и возмущение против своего правительства. Социалисты Германии, не перешедшие на сторону буржуазии, объявили печатно, что считают «геройской» тактику Российской с.-д. рабочей фракции. В Германии издаются нелегально воззвания против войны и против правительства. Десятки и сотни лучших социалистов в Германии, в том числе известная представительница женского рабочего движения Клара Цеткина, брошены немецким правительством в тюрьмы за пропаганду в революционном духе. Во всех без исключения воюющих странах зреет возмущение рабочих масс, и пример революционной деятельности с.-д. России, а тем более всякий успех революции в России, неминуемо двинет вперед великое дело социализма, победы пролетариата над эксплуататорской и кровавой буржуазией.

Война наполняет карманы капиталистов, которым течет море золота из казны великих держав. Война вызывает слепое озлобление против неприятеля, и буржуазия всеми силами направляет в эту сторону недовольство народа, отвлекая его внимание от главного врага: правительства и командующих классов своей страны. Но война, неся бесконечные бедствия и ужасы трудящимся массам, просвещает и закаляет лучших представителей рабочего класса. Если погибать, погибнем в борьбе за свое дело, за дело рабочих, за социалистическую революцию, а не за интересы капиталистов, помещиков и царей, - вот что видит и чувствует всякий сознательный рабочий. И как ни трудна теперь революционная с.-д, работа, она возможна, она идет вперед во всем мире, в ней одной спасение!

Долой царскую монархию, втянувшую Россию в преступную войну и угнетающую народы! Да здравствует всемирное братство рабочих и международная революция пролетариата!

Написано в августе 1915 г.

Впервые напечатано

в газете «Правда» № 18

Печатается по рукописи